Из всех фильмов Вуди Аллена «Полночь в Париже» — едва ли не самый легкий и светлый. Он рассчитан прежде всего на любителей Парижа, но его с удовольствием смотрят и поклонники лирических комедий, и те, кто склонен к ностальгии по минувшему. При этом фильм настолько целомудрен, если так можно выразиться, что его стоит демонстрировать старшеклассникам в качестве наглядного пособия — если, конечно, в какой-то школе проводят уроки на тему «Жизнь богемы в Париже 1920-х». Но Вуди Аллен — слишком большой талант, чтобы снимать красивые пустячки, и внешняя простота фильма не означает, что и смысл его столь же незатейлив.
Почему фильм начинается с визуальной экскурсии по Парижу?
Первые 4 минуты фильма мы видим только парижские улицы и достопримечательности, так что неискушенный зритель может заподозрить, что произошла какая-то ошибка и вместо художественного фильма ему показывают рекламу турфирмы. Учитывая, что фильм длится всего полтора часа, подобная трата экранного времени вызывает логический вопрос: неужели Вуди Аллен хотел таким образом подчеркнуть, что главный герой фильма — Париж? Но это и так ясно любому, кто досмотрит фильм хотя бы до середины.
Разумеется, Аллен не так прост. Показывая Париж, он предлагает зрителю увидеть и запомнить прекрасный город таким, какой он есть на самом деле, потому что дальше мы увидим несколько разных версий французской столицы.
Что общего между Парижем Гила, Инес и Пола?
Все «современные» герои «Полночи в Париже» — американские туристы, и на первый взгляд кажется, что между их восприятием города лежит пропасть.
Для главного героя, удачливого сценариста и неудачливого писателя Гила Пендера, Париж — это город, в котором творили Хэмингуэй и Фицджеральд, Пикассо и Дали, Матисс и Бунюэль (и далее идет чуть ли не полный список гениев 1920-х и «бель эпок»).
Для Инес, его невесты, и ее матери Париж — это город ресторанов и бутиков.
Для Пола, приятеля Инес, Париж — не более чем повод показать свою эрудицию, неважно, подлинную или мнимую.
Однако всех этих персонажей объединяет одно: город для них — средство, а не цель, они любят не Париж, а себя в Париже. Иными словами, все они — типичные представители эпохи потребления. С тончайшей, едва уловимой иронией режиссер показывает это на примере загадочных ночных похождений главного героя.
Путешествие на машине времени
Ровно в полночь возле Гила останавливается машина из прошлого, в которой сидят Фицджеральд и его жена Зельда, и забирают его в свое время, когда Хэмингуэй был молод, а Пикассо только начинал переходить от кубизма к сюрреализму. Пендер попадает в самую гущу богемной жизни 1920-х: его роман читает знаменитый критик Гертруда Стайн, его лицо набрасывает в блокноте Сальвадор Дали, в него влюбляется прекрасная подруга Пикассо — Адриана.
При этом неизбежно возникает вопрос: а зачем он — простоватый и скучноватый Гил Пендер — нужен всем этим гениям? С чего это они так бросились его развлекать? Если подходить с позиции психологического правдоподобия, то интерес великих к заурядному персонажу выглядит странно. А вот с позиции потребителя все логично: и Париж, и богема созданы для того, чтобы Гил Пендер смог почувствовать себя настоящим писателем. Тем более, что неясно: существует эта богема в некоей параллельной реальности — или в воображении американца.
Что происходило по ночам с Гилом Пендером?
Режиссер не дает однозначного ответа на вопрос, куда отправлялся по ночам калифорнийский сценарист: в прошлое или в мир своих фантазий. В пользу первой версии — что он и впрямь оказывался в 1920-х, пройдя через некий временной портал — говорят книга мемуаров Адрианы, которую ему переводит женщина-гид и в которой упоминается «американский писатель Гил Пендер», и загадочное исчезновение детектива. Исчезновение детектива объясняется тем, что его занесло в эпоху Людовика XVІ, повелевшего немедленно отрубить ему голову (и тут немедленно вспоминается «Иван Васильевич меняет профессию»). Но кто это видел, и где гарантия, что сцена во дворце — не одна из фантазий Гила? Книга мемуаров подлинная, но речь в ней могла идти о полном тезке американца.
Гораздо больше аргументов в пользу того, что похождения в мире богемы — фантазии Гила. Об этом говорит и его роль в этом мире — где, конечно же, все им тут же увлеклись; и продолжение путешествия во времени в более ранние эпохи; и полное отсутствие каких-либо материальных доказательств пребывания в прошлом (что стоило Гилу прихватить из прошлого газету или коробок спичек?).
Но независимо от того, подлинными были прогулки по Парижу 1920-х и 1890-х или вымышленными, выводы, сделанные героем, вполне реальны.
В чем главная идея фильма?
Гил Пендер бредил Парижем 1920-х; живущая в этом Париже Адриана бредит 1890-ми и остается в мире «бель эпок», а художники «бель эпок» бредят эпохой Возрождения. Нам нередко кажется, что в прошлом было лучше, что прежде все было настоящее — и люди, и чувства, а некоторые и вовсе уверены, что родились не в то время. А потом та или иная эпоха заканчивается, приходят новые поколения и начинают завидовать времени, которое казалось нам слишком шумным, или меркантильным, или еще каким-то не таким.
На самом деле, как показывает нам Вуди Аллен, все эпохи хороши по-своему, но реальна лишь одна — та, в которой мы живем. Чересчур погружаясь в прошлое, мы рискуем проворонить настоящее, потратить единственную жизнь на иллюзии и химеры.
В чем смысл финальных кадров?
В конце фильма Гил, порвав со своей невестой, снова остается один в ночном Париже, но машина из прошлого не приезжает. Вместо нее Гил встречает продавщицу Габриэль, и пара весело убегает в даль улиц под дождем. Пендеру больше не нужны фантазии о прошлом: он принял единственно верное решение жить здесь и сейчас.
