Есть два распространенных мнения о фильме «99 франков». Согласно первому, фильм Я.Кунена — очередное обличение бездуховности современного общества, отличающееся от десятков других обличений лишь несколько большим уровнем натурализма. Сторонники второго мнения рассматривают «99 франков» прежде всего как экранизацию одноименного бестселлера Ф.Бегбедера, рисующего неприглядную изнанку рекламного мира.
Самое интересное, что оба мнения и верны, и неверны одновременно. Да, герои — точнее, антигерои фильма — продают, продаются и предаются порокам, но содержание «99 франков» намного глубже банального морализаторства. Да, фильм снят по роману, но это самостоятельное произведение, и чтобы его понять, не обязательно читать роман Бегбедера. Зато необходимо хотя бы в общих чертах быть знакомым с таким достижением современной французской философии, как теория симулякров.
Симулякры, реклама и смысл фильма
Теория симулякров, во многом созданная великим французским философом Ж.Бодрийяром, представляет собой попытку осмысления нового, информационного общества, в котором мы все обитаем. Информационное общество переполнено образами, за которыми ничего не стоит, своего рода визуальными «пустышками». Это и есть симулякры: все, что мы видим на экранах и мониторах, но что не существует в реальности. Симулякр — это и пение под фонограмму, когда певец лишь открывает рот; и идеальная фигура фотомодели, созданная при помощи «Фотошопа»; и разборки в ток-шоу типа «Пусть говорят», заранее отрепетированные за кулисами.
По своей сути «симулякры» ближе всего к таким понятиям, как «имитация» и «иллюзия», и потому лучшей иллюстрацией этой теории служит реклама. Реклама создает целый искусственный мир, в котором все — симулякр, от необыкновенных свойств рекламируемого продукта до декораций, на фоне которых снимают рекламные ролики. Однако «99 франков» — фильм не о том, как реклама обманывает людей (точнее, не только об этом). Реклама — это символ современного общества, в котором, по мнению Бегбедера и Кунена, абсолютно все является симулякром, имитацией, «пустышкой».
В этом мире «творчество» сводится к созданию рекламных роликов, «любовь» — к сексу без малейших обязательств, «дружба» — к попойкам и совместному употреблению наркотиков. Все — не настоящее, даже продажный секс: со свойственной французам тонкой иронией это демонстрирует сцена, когда Октав снимает Тамару как проститутку. (Кстати, Тамара — не настоящая проститутка, да и волосы, как и цвет глаз, у нее искусственные). Таким образом, «99 франков» — фильм о цивилизации подделок, ложных образов — и о тех, кто эти ложные образы создает.
В чем проблема Октава?
Главный герой фильма удивляет своей настойчивой тягой к саморазрушению с помощью наркотиков, едва не отправивших его на тот свет. Встает вопрос: чего ему не хватает? Ведь он занимается тем, что ему нравится, преуспевает в своем деле и отлично зарабатывает. Проблема Октава в том, что он умен и талантлив. Можно сказать, что он слишком умен для своей работы, и потому не может не понимать, что служит лжи, а не правде. Мы не знаем, каким был когда-то творческий потенциал Октава, но он несомненно был, иначе б ему не было сейчас так плохо. Наркотики и оргии — способ забыться, но в какой-то момент они перестают помогать, и Октав решается на бунт — правда, очень своеобразный.
В чем бунт Октава?
Если не считать саморазрушение формой бунта против системы, то можно сказать, что Октав вплоть до финала (точнее, финалов, о них мы еще поговорим) бросает вызов сложившемуся положению вещей трижды. Первый раз — когда гордо уходит с совещания, на котором глава корпорации «Мадон» отверг его версию рекламного ролика. Бесспорно, гордый уход сильно облегчило внезапное носовое кровотечение, но для Октава это поступок. Второй раз он доходит до желания уволиться и даже бросает на стол босса кредитку. Правда, порыв длился около трех минут, после чего Октав передумал увольняться. В третий раз речь идет уже о наркотических галлюцинациях, в которых он разоблачает рекламное семейство, крушит декорации и напоследок бьет Джеффа по голове.
Таким образом, вплоть до развязки бунт Октава — имитация бунта (или даже пародия на него), но и с финалами все не так просто.
Какой финал настоящий?
Зрителю предлагают две версии финала: трагедию и хеппи-энд. Согласно первой, Софи покончила с собой, Октава пришли арестовывать в тот момент, когда он узнал об этом, и он сиганул вниз с крыши небоскреба. Фильм начинается со сцены падения, так что подобный финал кажется ожидаемым — и тут вдруг зрителю предлагают второй вариант, где все совершенно иначе. Октав пережил духовный кризис, отомстил нехорошему владельцу концерна «Мадон» и уехал в прекрасный тропический мир, где его ждали Софи и дочь.
Впору растеряться: что же случилось на самом деле? Правильный ответ: ничего. В мире симулякров не бывает ни настоящих трагедий, ни настоящих хеппи-эндов. Оба финала существуют только в бурной фантазии главного героя. А поскольку в последних кадрах нам показывают книгу Октава, то, скорее всего, этим все завершилось: он ушел из рекламы в литературу. Кстати, в определенном смысле это моральная победа: писатель, предлагая художественный текст, т.е. вымысел, не обманывает читателя.
В чем смысл названия фильма?
Считается, что Бегбедер воспользовался в качестве названия ценником: первое издание его книги продавали по 99 франков. Но возможна еще одна интерпретация: 99 франков, неполная сотня — типичная торговая уловка, подталкивающая к покупке: покупателю кажется, что он заплатит меньше.
Почему в фильме так много натурализма?
Здесь все просто: физиология — это то, что нельзя или сложно подделать, в отличие от визуальных образов и более высоких материй. Если любовь, дружба и творчество — имитация, а бунт — галлюцинация, то единственный способ ощутить связь с реальностью — это почувствовать свое тело.
Почему Октав так поступил с Софи?
Отношения Октава с Софи такие же странные, как и все в его жизни: вроде бы он любит ее, вроде бы страдает после разрыва, и в то же время категорически отказывается от роли отца, узнав, что она беременна. Но никакого противоречия нет: Октав панически боится любой ответственности, а еще больше — вторжения той самой грубой реальности. Бунт может быть игрушкой, а ребенок — нет. Роль отца требует настоящих чувств и поступков, а на такие подвиги Октав категорически не способен. Он слишком зациклен на себе, и другие для него лишь проекция собственного «Эго» (потому он все время видит на месте других людей себя).
В чем символический смысл бегства Октава в тропики?
Неопознанные тропики, куда сбегает Октав в «счастливом» финале, не просто символизируют земной рай: корни этого образа уходят очень глубоко, к трудам Руссо и других философов-просветителей, которые создали образ добродетельного «дикаря», противостоящего развращенному цивилизованному человеку. В своих мечтах Октав очищается от городской скверны и становится счастливым дитем природы.
Эти аллюзии, не очень доступные иностранной аудитории, понятны любому образованному французу (равно как и цитата из Вольтера «Все к лучшему в этом лучшем из миров» в качестве рекламного слогана). Игра с цитатами и философскими образами подтверждает: «99 франков» — самобытный и глубокий анализ современного общества, которому подчеркнутая ироничность придает особую убедительность.
Спасибо за трактовку к фильму. Хоть что-то стало понятно )))
Спасибо за рассуждения)